Свидание. Инне Бубновой нужна трансплантация костного мозга
Инне 35 лет, и у нее острый лейкоз, который проявился на 8 месяце беременности. Мальчик жив. А Инне нужна трансплантация. Иначее ее лейкоз не лечится. На www.snob.ru вышел материал Валерия Панюшкина об Инне Бубновой.
Она ничего не помнит. Помнит только, как сдала в женской консультации очередной, обычный для беременных анализ крови и как из женской консультации позвонили и попросили анализ пересдать. Потому что аппарат что-то засбоил, дал какие-то невозможные совершенно результаты. И какие потом вытаращенные были глаза у доктора в женской консультации, когда и повторный анализ дал те же самые результаты — невозможные, нечеловеческие, с такой кровью не носят ребенка, не рожают, вообще не живут. Это же лейкоз! Доктор перепугалась и растерялась. На восьмом месяце беременности лейкоз.
Еще Инна помнит, как лежала на операционном столе, как ей кололи что-то седативное в вену и давали маску с наркозом, чтобы делать кесарево сечение и спасать слегка недоношенного ребенка. Потом темнота.
Инна не помнит, как проснулась после операции, потому что после операции она не просыпалась. Почти сразу после у Инны случился инсульт. Так бывает. Редкий человек выдержит сразу беременность, операцию, рак и химиотерапию. Четыре следующих месяца она провела в реанимационной палате.
Врачи считали, что она довольно быстро пришла в сознание. Ну, в смысле реагировала на голос, отвечала на вопросы, ела еду… Но Инна не помнит ничего этого.
Ее воспоминания начинаются с того момента, как ей впервые разрешили выйти из палаты на улицу. Наверное, она и прежде вставала и ходила, но не помнит как. А тут оделась, дошла до лифта. Долго ждала, пока лифт приедет и думала, как бы не упасть от слабости. Потом думала, как бы не упасть в лифте. Вышла из больничного холла, и на свежем воздухе стало полегче.
А потом увидела коляску. Синюю коляску, ту самую, которую еще до болезни покупала для будущего ребенка. Коляску вез Иннин муж. А в коляске лежал ребенок в том самом голубом комбинезончике, который Инна покупала для будущего своего сына еще до болезни. Ребенок проснулся и заплакал. Инна попыталась взять его на руки, но сначала от слабости не смогла. Муж помог. И Инна понимала, что это ее сын, но он был уже совсем большой мальчик, четырехмесячный, уже научился переворачиваться и держать голову. И муж сказал, что мальчик узнал маму, даже несмотря на то, что никогда прежде не видел.
Через несколько дней после этого первого свидания Инну отпустили домой. Ненадолго. Врачи сразу говорили, что то улучшение, которое с нею происходит — это не выздоровление, а краткая ремиссия. Они сразу говорили, что при таком лейкозе, как у Инны, рецидив неизбежен. Сразу говорили, что обязательно нужно делать трансплантацию костного мозга. Но Инна не хотела верить.
Мальчик научился сидеть. Так забавно было играть с ним в погремушки. Так трогательно было купать его и переодевать. Кормить детским пюре и вытирать влажной салфеткой перемазанные творожком щеки. К тому же муж, которому слишком много приходилось возиться с малышом, пока Инна была в реанимации, потерял работу. И Инна тянула время, не возвращалась на трансплантацию в Москву из своей Ивантеевки в надежде, что муж вот-вот найдет заработок. А врачи говорили же, что не надо тянуть с трансплантацией. Говорили же, что рак вернется.
И рак вернулся.
Текст: Валерий Панюшкин
Фото: Ольга Павлова
