Ермаков Юрий
50 лет, г. Наро-Фоминск, Московской области.
- Диагноз: Промиелоцитарный лейкоз
- Цель сбора: покупка и ввоз в Россию препарата Асадин (210 ампул на курс)
Спасибо огромное всем, кто сделал пожертвование на покупку препарата для Юрия. Совместными усилиями нам удалось собрать 18981,32 рублей. Изначально планировалась закупка препарата Асадин в Германии, но нам удалось найти менее дорогостоящий препарат Арсенокс с аналогичным действующим веществом. Препарат был закуплен и ввезен для Юрия из Индии. Расходы на покупку и доставку препарата составили 174 269,82 рубля. Юрий уже получает лечение и мы очень надеемся на скорейшее его выздоровление.
_________________________________________________________________________________________
Юрию Ермакову пятьдесят лет и из них тридцать он работает шофером. Демобилизовался, в родную мордовскую деревню возвращаться не стал, там не было совсем никакой работы, переехал к старшей сестре в Наро-Фоминск — и с тех пор за баранкой. Управлял огромным самосвалом, возил начальство на черных блестящих машинах, под конец устроился в такси, и это было хоть и неплохо по деньгам, но тяжело. Сутки через сутки. Люди с чемоданами ехали в его такси куда-то в далекие страны. Люди ссорились в его машине или целовались на заднем сидении. Люди соскакивали, не заплатив. Везли из роддома ребенка. Везли к умирающему попа… А Юрий только смотрел в зеркальце заднего вида, какая у людей на заднем сидении жизнь, а сам будто бы не имел никакой жизни.
Сутки через сутки — тяжело. Пока работаешь, думаешь, как бы не уснуть. Приходишь домой — сутки спишь. У Юрия не было никаких развлечений, только работа и сон. Даже не заметил толком, как выросли три дочки. Работа и сон. День за днем. Тридцать лет.
Однажды, вернувшись домой, Юрий почувствовал вдруг такую боль в сердце, как будто его ударили под ребра кинжалом. Ничего не соображал от боли и более или менее очнулся уже в кардиологическом отделении с диагнозом «инфаркт». Его, конечно, немедленно уволили. В такси не бывает больничных. В такси, если ты заболел, то ты уволен. У него было много свободного времени, можно было много о чем подумать, но он думал только о том, что вот теперь не может помочь ни жене поднимать младших дочек, ни старшей дочке, только что родившей Юрию внука. О том, скоро ли он выздоровеет и выздоровеет ли вообще, Юрий не спрашивал, стеснялся беспокоить врачей. Если бы он выздоровел, врачи бы сами сказали, а если бы он умер, то было бы уже все равно.
Спустя несколько месяцев, ему стало совсем плохо, но не так, как в первый раз — кашель, температура. Его перевели из кардиологии в терапию, сказали, что воспаление легких и велели слушаться. А он и слушался. Про пневмонию свою врачей особо не расспрашивал, потому что если бы он выздоровел, то врачи бы ему сказали, а если бы он умер, то было бы уже все равно.
Однажды, когда воспаление легких подходило к концу и сердце, вроде работало нормально, врачи велели Юрию пойти сдать контрольный анализ крови и вдруг, посмотрев на анализ, сказали, что у него острый лейкоз. Послали в Москву, в Гематологический научный центр, и Юрий поехал. Он особо не расспрашивал врачей про то, что такое лейкоз, потому что если лейкоз лечится, то вот же врачи и так лечат его, а если не лечится, то тогда скоро станет все равно. Он уже второй год по больницам, катает по коридору стойку своей капельницы, не пристает ни к кому, не спрашивает ничего, ничего не ждет. Улыбается тихонько и говорит тихим голосом.
— Вы мечтаете о чем-нибудь? — спрашиваю я Юрия.
— Да, мечтаю, — отвечает. — Вернуться на работу.
— Опять чутки через сутки? Тяжело же?
— Ну да, зато помочь жене и дочке. И мама еще старенькая. Она даже не знает, что я в больнице. Два года почти не знает. Думает, уехал на заработки.
Ему нужен препарат Асадин, триоксид мышьяка, незарегистрированное в России лекарство, которое не оплачивается обязательным медицинским страхованием. С Асадином мечта Юрия сбудется, он выздоровеет и вернется на работу.
Без Асадина будет уже все равно.
