Бородуля Наталья
27 лет, пос.Навля Брянской област
- Диагноз: Острый монобластный лейкоз
- Цель сбора: 1300000
Февраль 2018
Сейчас у Наташи все хорошо. Раз в три месяца она приезжает в Москву на обследования из своего поселка под Брянском, где живет вместе с мамой. Они разводят кроликов и кур, за которыми вместе ухаживают. Наташа потихонечку начинает общаться с друзьями и родственниками. Пока только с очень близкими, потому что очень опасается инфекций. В конце прошлого года окончила автошколу и получила водительское удостоверение. Сейчас мечтает поскорее восстановиться, «снять» инвалидность и приступить к своей любимой работе юрисконсульта.
Наташа благодарит всех, кто помогал ей. И говорит, что все, что ей пришлось пережить, кардинально изменило ее сознание. Теперь она совершенно по-другому воспринимает жизнь и говорит, что только искреннее желание победить и вера в успех позволили ей преодолеть самый тяжелый период. Она убеждена, что каждый, кто помогал ей в этой борьбе, жертвуя деньги, подарил ей чуточку себя.
Наташа очень просит тех, кто сейчас борется с болезнью, не унывать и не впадать в депрессию, четко верить, что все обязательно получится и надеяться на выздоровление, не смотря ни на что.
Подробную историю Наташи рассказывает Мария Строганова:
Не умирать раньше смерти
Вот она сидит перед нами. Человек, два года назад победивший смерть. У смерти есть название — острый монобластный лейкоз, рак крови. У человека есть имя — Наташа, Наталья Бородуля. Она очень спокойная, очень собранная и по-хорошему расслабленная. Такие люди, как Наташа, пережившие рак, они немного инопланетяне. Они поняли что-то важное про жизнь — и теперь живут по другим законам, не как обычные люди. Им больше не нужно ни за чем гнаться. Они считают, что уже имеют все, что нужно, и потому совершенно спокойны.
Наташа, правда, говорит, что это влияет сдержанный английский характер неведомого донора костного мозга: «Невозмутимые английские клетки работают», — и смеется, совершенно беззаботно.
Как будто два года назад ничего такого не было. Отслаивающихся дёсен, смертельной слабости и слов врача, сказанных с какой-то странной усмешкой не то жалости, не то стыда: «Вам осталось жить неделю».
Наташа работала юристом в Брянске — в управлении министерства юстиции. А потом заболела. И по всем показателям заболела так серьезно, что жить дальше уже была не должна — 80% бластных клеток в крови. «Неделя, Наташа, от силы неделя», — говорили врачи. Нет, это не были какие-то особо пессимистично настроенные или неквалифицированные врачи. Просто они знали, что такое острый лейкоз, — когда Наташа поступила в отделение, с ней вместе там лежали 11 человек, а через несколько месяцев в живых осталось двое. Наташа и еще одна девушка.
«Повезло», — сказали Наталье. А она подумала, что легковесное слово «повезло» отныне вмещает в себя огромную ответственность.
Принцип, который тогда, наверное, подсознательно сформулировала для себя Наташа, был прост, как сама жизнь, и невероятно сложен… как сама жизнь: не умирай раньше смерти.
Когда химия уничтожала в ее организме все живое,а стафилококковая инфекция сломала нос, Наташа заставляла себя терпеть: «Потихонечку, потихонечку. Тяжело, но ничего». Когда однажды, после третьей химии, она очнулась и узнала, что пережила остановку сердца — 4 минуты, Наташа запретила врачам говорить о случившемся маме, а сама убедила себя не реветь от страха и не оглядываться назад: «Голову не забивать. Эмоции держать покрепче».
Когда Наташе сказали, сколько стоит поиск донора для трансплантации костного мозга,предлагали смириться и доживать, сколько отведено, она продала квартиру и обратилась в Фонд борьбы с лейкемией. Она ждала донора и верила, что дождется: «Ни капли сомнения, только вперед».
Когда после 9 курсов химии, через год борьбы, она наконец дождалась своего генетического близнеца (донор из Англии, 100% совпадение) и две недели лежала в стерильном боксе после трансплантации с жуткими, непрекращающимися головными болями, она брала обезболивающее только на ночь. Днем терпела, чтобы не привыкнуть, не стать зависимой от сильнодействующих препаратов: «Перетерпеть, сжав зубы, чтобы потом было легче».
Когда ей ежедневно капали 5−6 литров лекарств — капельница за капельницей — и она ничего не могла есть, и похудела до состояния скелета, и шаталась от слабости, она все равно каждый день заставляла себя ходить: «Как бы плохо ни было, но до туалета я должна дойти сама. Мышцы должны работать».
На всех этапах своей болезни она думала только о жизни и выбирала только жизнь. Можно называть это пресловутым позитивным настроем, но это работало — даже если лежишь без сил, лежи в сторону жизни, чтобы встать в нужную сторону.
И сегодня Наташа говорит об этом всем, кто пойдет по пути болезни после нее. Врачам — о силе избитых фраз: «держись», «все будет хорошо», «мы победим», «ты справишься».
Родным — о важности быть тылом, рядом или на телефоне, далеко или близко.
Друзьям — о том, что живых нельзя хоронить, забывать, предавать.
Нам с вами и всем, кто сегодня отчаялся, устал, на краю — не умирать раньше смерти. И бороться до конца. Победного.
Ноябрь 2016
В конце сентября врачам все-таки удалось найти подходящего донора, и Наташе наконец провели трансплантацию. Наташа проходит курс восстановительной терапии после операции, она пока еще очень слаба, но старается справляться с трудностями. Благодарит всех отзывчивых и неравнодушных людей, которые откликнулись и помогли собрать средства на трансплантацию.
Апрель 2016
Наташе Бородуле нравилось работать юристом. Двадцать семь лет. Совсем молодая для юриста. Но уже всерьез работала по специальности там у себя в Брянске. Сначала в службе судебных приставов, потом в местном управлении министерства юстиции. Ей нравилось, что на любой случай жизни обязательно есть какой-то закон, который защищает человека. Обязательно есть какой-нибудь закон, который любого человека защищает от обмана, от произвола сильных, от несправедливости. Ей нравилось изучать эти законы, следить за их изменением и применять к конкретным судьбам людей. Ей нравилось даже после работы открывать в Интернете юридические справочники и рыться в них, разбираясь, какие у справедливости механизмы.
Но вдруг у Наташи умер отец. Она любила отца. А никаких механизмов оспорить несправедливость его безвременной смерти не было. Не было никакой кассационной инстанции, ни надзорных органов, чтобы подать в них жалобы со словами: «У меня умер папа». На смерть отца Наташа не могла реагировать как юрист и поэтому реагировала, как девочка, — плакала целыми днями. Лежала, отвернувшись к стене, и даже заболела от горя отчаянным затяжным гриппом. Этот грипп долго не проходил, Наташа сдала анализы крови и получила диагноз «острый монобластный лейкоз».
«Господи, как сказать маме?» — подумала Наташа. И только потом сообразила, что надо испугаться не только за маму, но и за себя. Это ведь у нее лейкоз.
С лейкозом тоже никак нельзя было справиться юридически. Никакой суд — ни Верховный, ни Конституционный — не может отменить лейкоза. И Наташа бодрилась, конечно, пыталась улыбаться маме в том смысле, что всего-то и надо выдержать несколько курсов химиотерапии, но на самом деле система безопасности, которую Наташа построила для себя, оказалась построенной в стороне от опасностей, реально угрожавших Наташе. Не было закона, который запрещал бы слабость и не было закона, который запрещал бы тошноту.
Более того, Наташе понадобилась трансплантация костного мозга, донора можно было найти и трансплантацию можно было сделать, но не было закона, который гарантировал бы человеку, что ему найдут донора и сделают трансплантацию. Государство, которое казалось Наташе если и не идеальной, то огромной и мощной машиной по установлению справедливости, никак не обеспечивало доноров костного мозга ни одному своему гражданину, включая Наташу.
Наташа даже подумала, что не надо было ей верить в законы и вообще ни во что не надо было верить, а надо было жить одним днем, выйти замуж за хорошего парня, родить забавного малыша, нянчиться с ним, а там будь что будет, потому что никакое право не может никого защитить и никакие законы не могут регламентировать день твоей смерти.
Иногда Наташа брала себя в руки и думала, что никто, конечно, не может знать своей судьбы, но все равно следует делать, что должно. Попросить маму поехать в Москву и договориться о консультации в Гематологическом научном центре, потому что у самой нету сил ехать и договариваться. А когда консультация назначена, попросить приятеля отвезти Наташу в Москву на машине, оплатив ему бензин, потому что у него есть машина и свободное время, но нет бензина. И если врачи говорят, что нужна трансплантация костного мозга и поиск донора за 23 тысячи евро, то попросить друзей помочь. Они, конечно, не наберут всю сумму, но треть наберут. Иногда Наташе хватало сил действовать в этом никак не регламентированном, зыбком мире.
А иногда силы оставляли ее. Потому что никто на свете не мог защитить ее от несправедливости, которая растворена у нее в крови и называется бластными клетками.
Никто, кроме вас, читающих эти строки. Вы можете защитить Наташу. Собрать ей недостающие 17 тысяч евро на поиск донора.
Текст: Валерий Панюшкин
