Гасанова Ксения
25 лет, город Москва, двое детей
- Диагноз: Апластическая крупноклеточная лимфома
- Цель сбора: Трансплантация костного мозга от зарубежного донора
«Мамочка, что нужно сделать чтобы ты никогда больше не болела? Что нужно сделать, чтобы никто больше никогда не болел?», — спрашивает шестилетняя Марьям. И Ксении хочется одновременно совершить тысячу разных действий: заплакать, засмеяться, закричать, обнять дочь и не отпускать долго-долго. В конце концов она выбирает последнее — обнимает Марьям и шепчет тихо: «Не знаю, милая, не знаю».
Год назад Ксения ждала второго ребенка. «Это будет мальчик!», — они с мужем смотрели в монитор на приеме у врача и не могли поверить счастью. Тимур родился совершенно здоровым, Ксения тоже чувствовала себя прекрасно. Они даже все вместе, всей семьей, поехали на отдых спустя всего несколько месяцев после рождения сына.
А когда вернулись, Ксения впервые почувствовала это — болезненные ощущения подмышкой. Сначала думала, простое растяжение. Ксения продолжала заниматься домашними делами и нянчить малыша. Но лучше не становилось. И началось… Осмотр у врачей, анализы, ухудшение состояния. Температура под 40, и никакого диагноза два месяца.
Ксения говорит, что всегда мечтала быть мамой. Больше всего на свете. Когда-то давно, в 16 лет она узнала, что живет в приемной семье. Что она сама — девочка Ксения, умница и спортсменка, мамина гордость — приемный ребенок. В 16 лет узнать такое — ух, как Ксения тогда переживала! Ей казалось, что мир рухнул. Не на что опереться, некому верить. И кто эта женщина рядом, которую Ксения привыкла называть мамой — родная, чужая? В общем, понадобилось какое-то время, чтобы Ксения поняла, что любовь важнее кровных уз. Может тогда она впервые захотела сама стать мамой. «Я представляла, как буду каждый день воспитывать моих детишек, смотреть как они растут, учатся всему… Я никогда и подумать не могла, что должна буду их оставить».
Два месяца обследований, предварительный диагноз — лимфома. Курсы химиотерапии. Наконец, точный диагноз — апластическая крупноклеточная лимфома, самая редкая, самая агрессивная из лимфом. И снова химиотерапии — высокодозная, поддерживающая, курс за курсом. Осложнения, боли, инфекции и больница, больница, больница…
Но, впрочем, все бы ничего, если бы Ксения из-за этой неудобной, ненужной и тяжкой, как сонное марево болезни, не была лишена самого главного в жизни — детей.
«Как они там?», — думала Ксения, когда врач ставил ей катетер в подключичную вену.
«Как там Марьям, ведь ей скоро в школу?! Купили ли тетради, пенал и тот рюкзак, который она так хотела. Именно тот, никакой другой», — вздыхала она, ночью, когда боли не давали уснуть.
«Как Тимур, — думала она снова и снова, бледной тенью расхаживая по коридору (врачи сказали, надо ходить) — Он ведь еще грудничок… Господи, он ведь еще грудничок…».
Ей казалось, что с материнским молоком ее сын лишился самого главного в жизни, и теперь наверстать, вернуть ему это тепло, эту нежность надо как можно скорее, иначе… Об «иначе» Ксения старалась не думать. Она звонила домой, разговаривала с Марьям нарочито бодрым голосом. Плакала, когда к экрану подносили Тимура, и думала: «Я вернусь. Я должна, обязана вернуться!»
Врачи готовили Ксению к трансплантации собственных стволовых клеток, чтобы окончательно победить онкологию. Но оказалось, что это невозможно — новое обследование показало, что несмотря на терапию, злокачественные клетки в крови не исчезли. И отныне единственный шанс выздороветь для Ксении — трансплантация костного мозга от неродственного донора. Причем из международного регистра, в отечественном совместимых доноров нет.
«Мамочка, что нужно сделать чтобы ты никогда больше не болела? Что нужно сделать, чтобы никто больше никогда не болел?», — спрашивает шестилетняя Марьям. И Ксения молчит. Но мы с вами попробуем помочь, кому сможем. Пожалуйста, помогите.
